«Пели, плясали ночь напролет, отгоняя от больного дьявола». Как лечились черкесы на Черноморском побережье до прихода русских врачей

О методах лечения черкесов, жителей сочинского побережья, известно мне немного. Англичанин Джеймс Белл, побывавший на сочинском побережье в 1838 году, описывает лечение раненого: «От пятнадцати до двадцати человек обычно остаются каждую ночь рядом с ним и проводят большую ее часть в песнях, танцах и среди иных забав. И всё это, как они говорят, ради того, чтобы развлечь его! Одни внутри дома, а другая группа, равно многолюдная, вне его, порой подпевая друг другу. В придачу какое-то время отводилось сильным ударам молота по лемеху плуга, помещенного близ дивана, чтобы и речи не могло быть о его сне; в течение этого времени в очаге горел большой огонь, чтобы освещать эти национальные шалости. И всё это творилось вокруг человека, чей пульс отсчитывал девяносто биений в минуту!.. Эти предрассудки заключались в вере в то, что дьявол может навредить больному, если тот ночью спит. Лемех плуга помещен близ кровати, дабы можно было трижды ударить по нему молотом каждый раз, когда прибывал новый гость. В то самое время последний смачивал свои пальцы в воде — в вазе, куда кладут яйцо, — коей он опрыскивал покрывала. Этот обряд имеет целью отвратить "дурной глаз". Именно с этой же целью вокруг стен жилища коровьим навозом очерчена линия, а на подушку больного помещен Коран». Кстати, Джеймс Белль, сам обладающий медицинскими знаниями, вылечил раненого.

Лечение местными средствами не всегда было успешным.

Майор С. Т. Званба, комендант русской крепости Святого Духа (Адлер) сообщал в рапорте генералу Будбергу 6 апреля 1847 года:

«Имею честь донести, что польский эмиссар Адам Высоцкий действительно убит. Смерть его воспоследовала следующим образом: с начала он жил в одной сочинской деревне недалеко от берега моря, а потом перешел в деревню Керандуха Барзека, где в конце прошлого года заболел сильно головной болью, какой-то армянин по имени Папа Джана, проживающий по торговым делам между убыхами, дал лекарство Высоцкому против одержимой его болезни; но, по рассказам некоторых горцев, у Высоцкого от этого лекарства сделалось помешательство в уме и найден был умершим в одном овраге и похоронен людьми Керандуха».

При окончании строительства укрепления Александрия, 8 августа 1838 года, за несколько дней до своего отплытия, генерал А. М. Симборский в рапорте № 1634 на имя командующего Отдельным кавказским корпусом генерала Головина между прочим назвал имя первого сочинского врача:

«Число людей в оставленной здесь усиленной роте будет состоять из 330 рядовых, 27 унтер-офицеров, 2 барабанщиков, 2 горнистов и 6 нестроевых чинов. Из того числа 210 рядовых и 17 унтер-офицеров поступили из Мингрельского егерского, все остальные из линейного № 5 батальона <...> кроме того <...> даны для прислуги при орудиях из сводной горной батареи 40 рядовых и 2 фейерверкера.

<...>

В госпиталь форта назначен корпусным штаб-доктором Эриванского карабинерского полка лекарь Капоцинский вместо лекаря Кальчицкого, которого думал я здесь оставить.

<...>

В форте было оставлено значительное количество боеприпасов, продовольствия и медикаментов, а именно <...> аптекарских припасов в расчете на 64 человека — на 2 года и т. д.».

Лекарь Николай Алексеевич Капацинский (в большинстве документов фамилия написана иначе, чем в рапорте А. М. Симборского) служил на Кавказе к тому времени уже третий год. О своей службе он писал: «Медицинская служба на Кавказе тяжела; военный врач обременен то множеством больных, то походами, то командировками, иногда сам хворает».

В 1848 году в «Московском врачебном журнале» Н. А. Капацинский описал свой 12-летний опыт борьбы с малярией: «…Собранные на Кавказе наблюдения, собранные то на бивуаках в походе, то в курной избе приморских жителей, то в подземной грузинской сакле; в лазаретах госпиталях, словом: везде, где только находились больные и где я мог наблюдать начало, течение, исход и лечение лихорадок».

В те времена врачи еще не догадались, что болезнь распространяют комары. Капацинский ошибочно считает причиной болезни миазмы, которые якобы исходят из болот и равнин, покрытых стоячей водой. Вредными также считал выделения некоторых растений — болотных харовых водорослей, дикой кавказской бузины.

Миазмы, вызывающие злокачественные болезни, считал Капацинский, могут появиться и от гниения рыбы в тех местностях, где рыбаки добывают только икру, а остальные части улова бросают на берегу.

Считалось, что в организм человека миазма проникает через все поверхности. Главный путь — легочный, у женщин же и детей часто и через кожную поверхность.

«Не только человек в этой стране, но и самые животные подвержены лихорадкам.

В 1838 году, во время черкесской экспедиции, при занятии якорного пункта на восточном берегу Черного моря — "Сочи-Пста", я имел случай видеть пленную черкесскую собаку, которая каждый день вечером дрожала и старалась укрыться под бурку милиционера Мингрельца, своего хозяина, потом бежала на речку и много пила воды; надобно полагать, что ее мучила сильная жажда, но между тем она ничего не ела. Целую ночь проводила беспокойно, беспрестанно металась, переменяя место и имела трудное и скорое дыхание. На другой день к полудню означенные припадки проходили, собака была весела и брошенную хозяином обглоданную кость с жадностью догладывала. К вечеру опять больна, опять скучна и опять сильная жажда. Из любопытства и опыта для науки, а также из сострадания к животному вне пароксизма я влил собаке в рот воды с раствором хинной соли, и пароксизма вечером не было; ночью дыхание было свободное, и она с тех пор была здорова.

Не случалось мне видеть между другими птицами, но у кур здесь также замечены лихорадочные припадки; сначала у них красный гребешок делается бледно-синеватым и холодным, курица дрожит, 2 или 3 таких пароксизма убивают ее; смертность между курами в августе здесь всегда весьма значительна».

Неверно понимая причины болезни, врачи тем не менее уже научились ее лечить. Н. А. Капацинский отказывается от распространенного тогда кровопускания и горчичников и дает пациентам большие дозы (3 грана) хинина. В большинстве случаев это хорошо помогает.

Но бывали в сочинском лазарете в 1838 году и трагические ошибки.

Рано утром 15 августа рядовой Мингрельского егерского полка Попов был принесен в походный лазарет, был без чувств, со сжатыми челюстями и трудным дыханием. Кровопускание из руки и промывания не помогали. После приступа, вечером, старший врач N приказал двум молодым медикам, ординаторам лазарета, дать больному разом 3 грана хинина. Молодые медики, недавно прибывшие из России, изумились такому методу лечения и не решились сразу дать такую большую дозу хинина, считая ее убийственной. Разделили нужную дозу на 4 части, намереваясь давать ее через каждые два часа. Но у больного после первого приема хинина начался приступ, во время которого он не мог принимать хинин, и через 5 часов рядовой Попов умер. А пугливые ординаторы, погубившие человека своей нерешительностью, останутся в нашем повествовании безымянными.

Но вот сам Капацинский лечит в июле 1839 года в укреплении Святого Духа (Адлер) гарнизонного артиллериста Ивана Лукьянова. Начали со «стандартного набора»: мушки, горчичники, три клистира — не помогало. Кровопускание — но кровь не пошла (Н. А. Капацинский скоро будет считать кровопускание вредным при лихорадке).

«…В полдень Лукьянов попросил пить; не медля ни одной минуты, я тотчас взял 3 грана хинина, растворил в воде и насильно влил в рот больному за один раз, чтобы предотвратить другой пароксизм, угрожавший неминуемой смертью».

К вечеру Лукьянову стало заметно лучше. Через четыре дня он выздоровел.

Капацинский продолжил совершенствование лечения с помощью хинина в походе Эриванского карабинерного полка 1841 г. в Гурию и став в 1842 году лекарем госпиталя в Озургетах. Количество разового принимаемого пациентами хинина он довел до 20 и даже 25 гранов.

«Впрочем, неверующие туземцы начинают оставлять свои лечения, и если имеется хоть малейшее средство, то покупают хинин, особенно в приморской стране Черного моря, где теперь продают эту соль на базарах. Не надо опасаться принимать это волшебное против лихорадок средство — в значительных приемах; я никогда не видел от него вреда, а тем более отравления».

Общее медицинское состояние русских укреплений черноморской береговой линии было в те годы неудовлетворительным.

В 1839 году генерал Н. Н. Раевский приводил следующие данные: Новороссийск — численность гарнизона 247, заболевших в месяц — 41, умерших в месяц — 9. Геленджик — 596/64/13, Вельяминовское — 228/131/27; форт Александрия (Сочи) — 424/96/4; Святого Духа — 544/37/17.

После 1839 г. Николай Алексеевич Капацинский участвует в качестве военного врача в различных экспедициях, в том числе в Гурию. Затем стал лекарем в Озургетском военном госпитале. С января 1848 года коллежский асессор Н. А. Капацинский стал главным медицинским чиновником в Нахичеванском карантинно-таможенном правлении.